Болевой порог красоты.
Это был не первый день – первой поездки в Норвегию. Не первое место, берущее твое осязание в кулак. И уже немного притупилась чувствительность от ударов её подавляющей, рубленой красоты. Уже перестал удивляться каждым поворотом, перевалом, тоннелем, спуском или подъемом - выбрасывающими из своих рукавов всё новые и новые виды, как фокусник, тасующий в своей нескончаемой колоде - горы и равнины, воду и камень, мороз и солнце, пресное с солёным, флору с фауной. Где, с каждой раздачей – выпадала новая, абсолютно непредсказуемая комбинация.
К этому дню и месту, с которых хочется начать рассказ о том, что же я смог увезти в себе, взяв от этой необычной страны в двух, разнесённых во времени поездках – мозг, буквально атакуемый видами - немного смирился с тем, что невозможно проехать десяток километров, и не захотеть остановиться, запечатлеть. Каждый такой раз стоишь, и понимаешь, что за один из этих видов, (а для этой страны - просто очередной) - некоторые страны отдали бы очень много, сделав их яркой своей, туристической точкой. Мои сокомандники, каждый из которых повидал виды почаще, и похлеще моего – тоже были под впечатлением. Только Андрей Шмаков, наш добровольный и душевнейший гид - был тут не первый раз, и, может быть, немного меньше нашего прыгал на всё – дурным и весёлым щенком, оставляя везде слюни и поссыкивая от радости. Миша Серёгин, и Саня Кондрашов, у которых в паспортах уже места не было для новых штампов – оба, не меньше и не реже моего делали лицо и фотографии наперебой. Что для меня было особым знаком. Значит я не ошибался в своих ощущениях…
Но, это место – стояло особняком, даже для такой любительницы видовых пасьянсов, как Норвегия. Тут, на очередной видовой раздаче - наше путешествие закусило на палтуса, в попытке добыть эту, символичную для Норвея, и пока неуловимую для нас – рыбу. Рукав фьорда здесь делал огромный поворот, как бы обнимая небольшой полуостров, каменно выдающийся собой в его воды. Сам он, этот небольшой полустровок – это была какая-то отдельная история, свой локальный, прирученный альпийский луг, нечто собирательное от их простого, но очень добротного всего. От их простых домов без заборов. От тотального отсутствия мусора. От умения ценить и беречь выданную им красоту. От какого-то продуманного, качественного, бережливого и неспешного их отношения к жизни.
Жилых домов, как и по всей Норвегии, зараженной людьми слабо – тут было немного. И они были на приличном расстоянии (да и мы не хотели разбивать лагерь прямо под чьим-то порогом). Кроме того, это были именно аналоги их дач. Причём, всегда и везде они были не только без заборов, но и без огородов, коих я тут не видел ВООБЩЕ, от слова совсем. Несмотря на отдалённость домов/дач, и отсутствие близлежащих гектар картохи, тревожно теребящем в нашем, славянском сознании - некий особый, сакральный смысл слов «земля» и «дача» – полуостров блатовал стриженным газоном, аккуратно уложенными камнями кострища, такими же, в шеренгу, рядом – дровами, и…, кем-то построенным небольшим театром, под открытым небом. Для кого это всё, зачем, когда, кем? – одни славянские вопросы в моей, в унисон острову стриженной голове (не дающей ей, при этом – преференций, в понимании этого, пугающе обустроенного камня, заросшего причёсанной кем-то травой). Всё ухожено, пострижено, чисто...и при этом умудряется остаться диким…норги вообще очень умело и ненавязчиво умеют интегрировать себя в окружающую их природу. Именно себя – в неё. А не наоборот. Не насилуя каждый кусок своей земли - человеческим притязанием на отдачу, на полезность для кошелька и желудка. По мере прочтения может быть станет ясно, почему я в этом уверен…
(два фото с одной точки, с человеком и без....видно, насколько тут лишние люди...)
На этих бритых маленьких альпах – стоял деревянный туалет. Заслуживающий внимания больше, чем некоторые страны. Внутри, и по-хозяйски он был разделён на две части. Отдельно склад, на котором лежала дорогущая газонокосилка, и куча разного инструмента (замок отсутствовал, пугая не меньше, чем отсутствие заборов и картофана возле их домов). Отдельно – собственно добротный, чистейший туалет. Время последнего посещения оного, я думаю, мог показать только радиоуглеродный анализ. Блять…как они могут производить такое качество жизни вокруг себя, из, казалось бы, таких простых вещей, абсолютно не разбрасывая деньгами – я не знаю. Грубые дрова, из которых сделана сама постройка, простой мешок для наполнителя, простой ворот для бумаги, простое окно. Всё явно уже не новое. Но, всё что надо – всё есть. Всё рационально, продуманно, и работает как швейцарские часы. Ничего не сломано. Не загажено. Я намеренно выделил его, как вещь, показательную более, чем многое из того, что тебе услужливо протягивают к туристическим твоим глазам. Да. Именно этот странный стриженый островок не от мира сего, находящийся в величественном окружении, с амфитеатром и туалетом-вне-времени на нём – лучше других, может быть более броских примеров - характеризовал местное отношение к окружающему миру. Этот стриженный полуостров с амфитеатром. Этот многомерный, ошеломительный вид вокруг.
Многомерность, наличие множества разных планов и красок, видимых с одной точки – это фишка Норвегии. Здесь же был прямо концентрат этого, не поддающегося всего. Со всех сторон, этот полуостров - был окружен горами. Ощущение, что ты стоишь на островке, но в центре огромного кратера, залитого водой. Только течение, и солёность воды - как бы намекали, что они не заперты, рождены морем, и могут привести тебя к нему, доказав своё происхождение и свободный выход к маме. Все горы - одеты в велюровые брюки лесов, а те что взрослее – стояли с ещё и наброшенными шапками из снега, на голую каменную голову, напоминая собой, как было холодно на перевалах, которые мы недавно проезжали, и что здесь - могут очень близко, и очень часто соседствовать самое неожиданное с самым противоположным. От многих шапок, вниз, к водам фьорда - тянулись со своей жидкой данью - верёвочки ручьёв, постепенно, нить-за-нитью, распускающие эти зимние головные уборы - прямо туда, откуда они когда-то и вышли, тончайшими нитями пара, для того, чтобы связать для каменных братьев эти, тающие теперь навершия. Некоторые, спустившись пониже, и объединившись с другими мелкими пресными собратьями, вливаясь – напоследок боролись с морской водой уже в другой весовой категории, превратившись, по сути, в пресноводные небольшие реки. Ныряя – мы очень хорошо, из первых, так сказать, рядов, наблюдали последствия борьбы двух «родственниц». В близкой к морю, и гористой части Норвегии, изрезанной фьордами до такой степени, что не ясно – это острова среди воды, или соленые реки среди суши – такая природная красивая суета наблюдается очень часто.
(вид на миллион? Идите нахер, с вашим миллионом...)
На этой палтусиной точке, щедро слитой нам Андреем, слои и следы борьбы пресной и солёной воды, с пока ещё не сдавшейся пресной тщетой – были видны особенно сильно. Может быть из-за обилия заснеженных гор вокруг, и местечкового, более тёплого микроклимата (вообще, вся Норвегия – это просто колоссальное количество своих миниклиматических зон, да и погода у них переменчива настолько, что страна родила такое: «Вам не нравится наша погода? Подождите 15минут»). В зависимости от близости впадения реки/ручья, в зависимости от направления постоянно меняющихся приливных течений, в зависимости от игры воды на подводном рельефе – борьба на этом «татами» была буквальной. То пресная сверху, то солёная, то какое-то странное марево в средних слоях фьорда на поверку оказывалось слоем с высокой концентрацией пресной воды, ощутимой губами. Иногда можно было лежать сверху, и прозрачность была такая, что вытянутая рука уже исчезала, напоминая домашний, печальный прозрак…при этом, вынося мозг своей кажущейся невозможностью – внизу, на большой глубине, через эту сизую самогонку (реально, эти слои иногда напоминали туманный, и жестокий, как янычары – сельский, не знающий ни очистки, ни пощады - самогон) - явно проступали очертания дна, контуры границ песка, камней, травы. При глубине в 10-15м и такой прозрачности как вот сейчас у тебя «под рукой» - ты умом понимаешь, что невозможно ведь увидеть рисунки дна! Ну вот же, руку вытянул с ружьём – они уже растворились, ушли в сивушное марево. Но, несмотря на это, внизу – явно видны очертания границ песка и камней/травы! Пусть и размытые, как в мираже, но они явно видны! Непонятно... Ныряешь, продавливаешь себя через этот самогонный слой, и вдруг, как будто катаракту смыло – открывается просто шикарная прозрачность, сразу видно дно, глаз успокаивается, и начинает искать на песке контуры желанного палтуса. Оказывается, сверху был пресный слой воды, причём, сам по себе чистый, без примесей и грязи, но дающий такой вот странный эффект. Из глубины же, смотришь наверх, и понимаешь, что при такой прозрачности морской воды - твой буёк, служащий хорошим для неё ориентиром - должно быть видно очень хорошо. Но он еле прорисовывается на поверхности… Или наоборот, по каким-то причинам, пресную воду стелило по дну, убивая прозрачность уже в нижних слоях…иногда наблюдались миражирующие слои, в буквальном смысле повторяющие эффект миража, зыбкости изображения, но уже под водой. И такое наблюдалось сплошь и рядом в нашей поездке, но в этом месте борьба единств и противоположностей была как-то особенно заметна и сконцентрирована.
(под водой Норвегия красива и щедра не менее)
Одним словом, это место было показательным. Стоя в центре этого всего - можно было увидеть, понять, впитать - некий собирательный образ Норвегии. Осознав это, мне захотелось сделать фото. Достал телефон. Сфотографировал. Посмотрел. Там, впрочем, как и всегда, в попытке сфотографировать эту страну - была какая-то нелепая карикатура на то, что ты видел и ощущал. И дело не в качестве камеры. Камеры у нас были разные, в том числе и дрон, который хоть как-то, взлетая как над нами, так и возможностью обычных камер передавать вкус окружающего – мог в своей динамике полёта передать хоть что-то. По крайней мере он – хоть немножко подходил для того, чтобы нарисовать масштабность, глубину красоты, стремящуюся от больших цифр гор - до нуля самого мелкого камня, обглоданного водой на столах неисчислимых водопадов, ручьёв и рек. До передачи реальной красоты и ему было далеко, но это уже были не просто разведённые руки, это было хотя бы современное, цветное стереокино.
(дроним потихоньку) )))
Мне тогда, в осознании тщеты усилий скопировать и перенести окружающее в любой из возможных для людей форматов - на память пришёл анекдот, про братка, пахана, в славных 90-ых слетавшего в Европу. Его, прикоснувшегося к тайне, к великим городам и ценностям, которые на шее не поносить – встречают такие же отбитые, но с тягой к прекрасному - братики. Сняли кабак, бухло рекой, всем интересно про там:
- ну чо тама, ну как, Жмур, братка, не томи?!
- та пиздец, братва! Нириальный, эттассамае, жыр! Эта, кароч, Фефелева башня, кароч, ебана в рот, кароч, такая, пиздец, здоровая, жылезная, норм такая, бля, больше нашей телевышки, и тёлки такие тама, ну стояк, скнх, я хз, и газоны кароч…и этот, Лувэр…мазня там, все дела, ваще отвал башки, картина маслом, Килеанжэлло кароч, кульптуры там, как их… кароч, ваще писда… - рассказ в таком стиле продолжается десять минут. И вдруг, смотрят – один браток, сидящий за столом - плачет!
- братан, ты чо?!
Тот, давя слёзы и всхлипы:
- бля братики, не могу…красота-то какая, КРРАСОТААА…
В гробовой тишине, второй, почти рыдая:
- а память, а память-то какая у пахана…?!
Как-то так, в общем…никто не чужд чувства прекрасного, но у всех свои способности к передаче того, что внутри. Впрочем, явление это известное, и не мне первому плакать по поводу невозможности точной фиксации и передачи эмоций.
Вы думаете я ни разу до поездки не видел вылизанных, профессиональных, безупречных фотографий и видео об этой стране?? Но, как на моё восприятие мира - это всё равно что испытать любовь, читая про неё. Всё равно, что пытаться показать трёхмерный мир – рисуя его на двухмерном, тщетном для этого - листе бумаги. Можно читать очень красивый рассказ, в который гений попытался вложить всего себя и описываемые им чувства. Можно рассматривать гениальную картину. Но это всё, пройдя через разные призмы восприятий, разные механизмы, алгоритмы «архивирования/разархивирования» чувств, через неизбежную бедность языка - станет лишь черно-белыми, примитивными ксерокопиями. Да, иногда вполне захватывающими. Но, всегда это будет лишь определённая степень приближения к оригиналу, к тому, что испытывал/видел автор.
Вот и тогда, глядя на ту «ксерокопию» в телефоне, которой я хотел поделиться, и своим чем-то внутри - подступило чувство, которое, наверное, можно было бы испытать в попытках пояснить глухому от рождения - что такое слышать. Нет, он будет знать о звуке. Но он будет для него вибрацией в пальцы и тело. Он никогда не станет для него тем, что он есть для вас, ваших ушей. Я считаю, что эту страну – нельзя пересказать, или снять. Её можно только увидеть, и увезти с собой, внутри, не напоказ. Вас всё равно не «услышат». Это одна из причин, почему я, два года назад, после первой поездки – так и не решился написать о своих ощущениях. Хотя, по моим жалким пересказам, не лучшим, чем у босяка Жмура из анекдота выше – в Норвегию я сблатовал таки реально много народу. Пока никто не пожалел. Мне казалось, что это нужно только видеть, что это невозможно описать словами. Но, если кто-то, прочтя этот «анекдот», эту мою жалкую попытку «браткА» рассказать о том, о чём практически рассказать невозможно – таки поверит, решится, и поедет посмотреть…значит я не зря это вот всё…и только поэтому – да...
Сейчас я что-то помню смазано, что-то срослось в одно общее впечатление (иногда это очень даже неплохо), к тому же и первая, и вторая поездки были очень насыщенными, благодаря нашему плану «выживания», попытке увидеть и добыть как можно больше видов. Видов рыб. Видов страны. Но, те ощущения, после того фото, вкус самого того места, разрывающие душу и зрение виды, то, что не передать ничем – я запомнил хорошо, и отдельно. Меня тогда взорвало. И разнесло во что-то такое, что есть всё.
Не знаю, какие можно подобрать слова, какой дар нужно иметь, чтобы передать то состояние, когда ты распадаешься на нити, идущие к каждой горе, к каждому дереву, каждой травинке мха вокруг, каждой капле воды. Когда ты - перестаешь быть «ты». На краткий миг, но он происходит, случается, и вкус его остаётся на всю жизнь. Мир – всегда отвечает на твои вопросы, в таком состоянии. На любые. Всегда. Ты – и есть ответ. В тебе ответ. Во всём. Ты можешь спросить и узнать буквально ВСЁ. Потому что ты, на миг – перестал быть человеком. Ирония в том, что тебе больше не интересно никакое знание. Ирония в том, что вот так взорваться, находясь в страстях просьб, торга с собой, попытке что-либо узнать – невозможно. Вопросы – они как чека - держат нас. Не дают разорваться ядерным взрывом, на тончайшие нити. А выбросишь их из себя, не захочешь ничего знать, поймаешь этот миг, когда ты готов «просто так» - и всё может быть, если случится с тобой искра, и, может быть, если есть чему взорваться…но и ответы, став возможными – станут неизбежно не интересными.
Отчётливо помню, когда превратился, собрался назад, в себя – я спросил то ли себя, что ли то, чем я только что был – возможно ли это?! Правда ли то, что я только что увидел о себе, о будущем, обо всём из чего я, в чём был я, чем, и кем был я?!
Пусть это будет совпадением, (мне, по сути своей всё равно, главное, что это было, и я это запомнил) – мгновенно, для меня - как будто не нарастая постепенно, (возможно оттого, что я «выпал» на время) – раздался, собравший меня окончательно – мощный звук. Кто слышал, стоял рядом с самолётом на реактивной тяге – тот поймет, о чем я. Звук его, достигающий 130 децибел – находится на грани болевого порога нашего уха. Если вам захотят что-то реально громко сказать, чтобы вы запомнили, буквально впечатать в вас ответ – нет ничего громче. Дальше – глухота и боль. Прямо надо мной, над нашим лагерем, взяв максимально книзу – буквально взорвав уши и воду – пролетел военный истребитель. Он проревел так низко над нами, вводя лёгкие в резонанс, что, идя над водами фьорда – превратил часть их в туман, взметнув за собой. За ним, как в закрепление материала, след-в-след, в своей красивой, мощной игре – ввинтился ещё один, точно такой же. Благодаря огромной скорости, они оба - почти сразу достигли гор. Четыре «браткА» смотрели с отвисшими челюстями, наблюдая, как истребители, взорвавшие воду и нас - врезаются в гору. Но, конечно, они четко и красиво ушли куда-то между ущельями, хотя нам казалось, что всё, сейчас они разобьются, зрительно входя прямо в скалы. Мы не могли видеть тех мелких перевалов и проходов, которыми они, вильнув на прощание – ушли. Начали бегать в поисках камеры, я осознал, что судорожно включал телефон, всё это время, чтобы запечатлеть эту рукотворную громкую, быструю, но такую удачную сейчас и здесь – красоту. Пока мы нашли камеры, включили – мы могли снять только дымку над фьордом, оставленную для кого-то истребителями, а для меня – ответом на мой вопрос…
(маяк с видом на море, мечта интроверта)
(одна из жалких "ксерокопий")
Благодаря этим двум реактивным голосам - все те ощущения так чётко и ярко остались во мне, и я запомнил ответ, а не как бывает во сне, когда ты просыпаешься, и мучительно осознаешь – ты должен был, хотел – запомнить что-то ОЧЕНЬ важное…но оно ускользает, уходит, это ощущение, это странное послевкусие сна, и чем сильнее хочешь запомнить, оставить его в себе – тем меньше шансов это сделать. И кажется, что ты упустил что-то ТАКОЕ важное в жизни, до боли, какой-то ответ, решающий всё, всё твоё счастье. Благодаря этим двум самолётам, взявшимся ниоткуда и так вовремя – я смог запомнить то, что произошло со мной там, собрать, сжать в себе эту прекрасную страну, и постараюсь поделиться своими ощущениями, попытаться передать пусть не свои эмоции, но рассказать о том, что может там увидеть тот, кто попадёт туда…с незакрытыми, конечно, глазами…с искрой внутри…
ПС. Для желающих увидеть (может быть уже и второй раз) некое жалкое 2D места, описываемого здесь – можно глянуть тут, и с 7:20 – будет именно это место нашей стоянки:
Далі буде…